Студенты такие забывчивые. Забывают про долги и то, что в конце концов выпускные экзамены будет принимать совсем не Александр и что разочарованный преподаватель имеет право на маленькие сюрпризы для своих любимых студентов.
Взять хотя бы сегодняшний тест, о котором Бишоп не предупреждал. Просто в ультимативном тоне попросил на университетском форуме студентов придти утром в субботу, в противном случае на них будет наложен штраф в десять процентов общей оценки. По тому, как через полчаса начали гореть его уши, Алекс понял, что сообщение прочитали все студенты. Чудесно! Время предрождественнских сюрпризов, доставленных добрым Санта-Бишопом непослушным деткам!
- Добрый день, ребята. – Александр улыбнулся студентам, практически физически чувствуя, как зал начинает плотнеть от концентрации раздражения. – Сегодня у нас проверочный экзамен. Тот, кто сдаст его на все сто баллов, получит автоматический полугодовой зачет. Телефоны и планшеты в сумки, сумки положите около доски, с собой берите ручки, студенческие и калькуляторы, если взяли. Вперед-вперед, желаю удачи от всего сердца!
В зале зашумели, но все-таки послушались и отнесли сумки к доске. Бишоп сел за стол и полчаса разрисовывал блокнот созвездиями, дожидаясь окончания отведенного на тест час. Лучший способ скоротать время, состоял в том, чтобы нарисовать все известные созвездия и подписать их. Можно еще нарисовать галактики и... это еще, летающая каракатица?
Александр моргнул. Потер лоб. Снова моргнул, но видение не исчезало.
«Да какое нахрен видение,» - подумал он, внимательно рассматривая летающую каракатицу, творившую непотребства с лампочкой,  - «что было в сегодняшнем кофе?»
Последний раз Бишоп видел подобное семь лет назад, когда на первых порах поддался соблазну попробовать подогнанные другом с медицинского факультета вещества. Мартин клялся и божился, что он ничего круче не пробовал, и ненароком вкладывал пакетик в ладонь второкурсника Алекса-мать-его-Бишопа, еще не утратившего юношеский авантюризм. Мир после того пакетика казался сладко-клубничным, в глазах плавали разноцветные фракталы, а хихиканье сожравшего тот же порошок Мартина отдавало кислятиной. Убери свои радужные лапы от моей сумки, сказал тогда Алекс и вырубился, пообещав себе наутро после отходняка больше никогда не пробовать наркоту и заодно надавать Мартину галоперидолом по щам, чтобы и он больше не совал, что не надо, в рот. Рот вообще святое место, знаете ли, туда только еду и выпивку и можно совать, остальное уже извращения. А за лишние добавки в кофе нужно убивать.
В переносном смысле, конечно. Александр ценил хороший кофе и совершенно не ценил тех, кто портил кофе и заставлял видеть летающих моллюсков.
Отличный трип, ничего не скажешь. Но отличный трип не повод бросать студентов во время теста и бежать к Марии с криками «Марииии, мне снова какую-то хрень подсунули, сделай биохимию по знакомству!».
Лампа треснула и, брызнув осколками, погрузила половину зала в сумрак. Бишоп с душераздирающим вздохом запустил пальцы в волосы. Всему всегда есть логическое объяснение. Каракатицы не могут летать, совокупляются они только между собой, а лампочки взрываются сами по себе из-за превышающего норму давления, что заставляет увеличиваться спираль и нагревать дуги сильнее. Температура поднимается, дуги не правляются, ломаются под действием температуры и бум, взрыв.
Каракатица точно ни при чем.  Нет, мерзкое существо, не смей приближаться к другой лампочке, то, что ты творишь, омерзительно.
Студенты отвлеклись от своих тестов, отвлеченные лопнувшей лампочкой. Александр с раздражением сощурился.
- Ничего страшного, простой перепад напряжения. Джеффри, Донован, вы можете сесть за мой стол, если вам плохо видно. Остальные, продолжайте и не отвлекайтесь.
Преподователь резко поднялся со своего места и подошел к кафедре, облокачиваясь на нее.

Секунды складывались в минуты, минуты отсчитывали конец теста, скрипели ручки, шуршала бумага, слышался противный хлюпающий звук от соприкосновения тел – физического стекла и анатомического каракатицы. Александр всерьез задумывался о том, чтобы прервать тест и отправить студентов по домам, но летающая сволочь взяла перерыв в секс-марафоне с лампочками и примостилась на кафедре прямо перед преподавателем. Он снова поправил воротник водолазки и отвернулся от мерзкого существа. Как вовремя!
- Донован, еще одна попытка списать, и я не буду проверять вашу работу. – Бишоп мягко улыбнулся, забрал свои записи со стола и спрятал их в сумку, в которой кроме кучи бумаг и техники, прятались еще недоеденная булочка, кошачий корм и ванильная кола в подарок Марии, к которой мужчина должен был зайти сегодня после работы, но, видимо, сегодня подруга перебьется без колы. Алексу кола нужнее.
Запиликал звуковой сигнал, извещая об истечении времени для теста. Бишоп кивал студентам, когда те клали тесты в коробку, одновременно наблюдая периферийным зрением головоногое, которое снова зашевелилось и взлетело в воздух. Моллюск заметался в воздухе, описал пару кругов над головами ничего не замечающих студентов и остановился, паря и капая слизью. Гадость.
Александр широко раскрытыми глазами смотрел на каракатицу, которая парила над дверью, через которую выходили студенты. Он не ожидал от нее ничего хорошего. Он не ожидал ничего хорошего от своего собственного сознания, которое решило явить собой сексуально возбужденного моллюска.
Каракатица дождалась, пока большинство студентов вышло на двери аудитории, после чего развернулась – и атаковала одного из студентов, Джеффри Батлера. Моллюск спикировал на его белобрысую макушку и начал творить с ней то же самое, что до этого творил с лампочками. Бишоп с громким хлопком приложил ладонь к лицу. Черт возьми, его уже должно было отпустить.
- Джеффри, мне кажется, у вас что-то на голове лишнее. – Честно говоря, у студента и в голове что-то было лишним. Мозги, например.
Еще никогда Александр не чувствовал себя настолько капитаном. Причем явно не Америкой. Он махнул рукой паре студенток на прощение, не желая отвечать на вопросы малочисленных любителей узнать побольше и спросить ответы на вопросы.  Работу над ошибками он проведет в среду, когда проверит тесты. Когда его отпустит. Когда он выпьет припрятанный в кухонной тумбе виски от радости, что его наконец-то отпустило.
Да почему же его все никак не отпускает, безнадежно подумал Бишоп – и рванулся вперед не подумав, больно вцепившись в плечо Джеффри пальцами и смахивая с его макушки неутомимую труженицу эскорт-услуг из рода головоногих. Каракатица шмякнулась на пол неподалеку. Реалистичное воображение, ничего не скажешь, размышлял мужчина, отпуская плечо Батлера и подходя к распластанному по паркету телу. Оно, мягкое и влажное, шевелилось в луже слизи. Алекс сел рядом на корточки. Закрыл глаза и решительно ткнул в мягкого моллюска пальцем – даже если это приход, тело не обмануть. Руки ощутят холод паркета, а не влажную плоть – ах нет, это все-таки не приход, не холодный пол ощущали руки Александра.
- Ты видишь это? – Бишоп поднялся и с гримасой отвращения кивнул на каракатицу, вытирая руку о брюки. Студентов в аудитории не оставалось, и бояться отрицания стоило только со стороны Джеффри. – Если нет, то звони девять-один-один, потому что я это вижу очень отчетливо.